Неточные совпадения
Потом, уже достигнув зрелого возраста, прочла она несколько
книг содержания романтического, да недавно еще, через посредство господина Лебезятникова, одну книжку «Физиологию» Льюиса [«Физиология» Льюиса —
книга английского философа и физиолога Д. Г. Льюиса «Физиология обыденной жизни», в которой популярно излагались естественно-научные идеи.] — изволите знать-с? — с большим интересом прочла, и даже нам отрывочно вслух сообщала: вот и все ее просвещение.
Укажу на
книгу Delacroix «Etudes d’historie et de psychologie du mysticisme», написанную с
научной точки зрения, и на
книгу Pacheu «Psycologie des mystiques chrétiens», написанную с католической точки зрения.
Такой взгляд на Христа и его учение вытекает из моей
книги. Но, к удивлению моему, из числа в большом количестве появившихся на мою
книгу критик, не было ни одной, ни русской, ни иностранной, которая трактовала бы предмет с той самой стороны, с которой он изложен в
книге, т. е. которая посмотрела бы на учение Христа как на философское, нравственное и социальное (говоря опять языком
научных людей) учение. Ни в одной критике этого не было.
Понятие судьбы обыкновенно искажается в новых европейских
книгах, старающихся объяснить его нашими
научными понятиями, даже связать с ними, потому необходимо представить его во всей чистоте и наготе.
Уйдя в кухню, он велел кухарке вскипятить самовар, а потом стал показывать мне свои
книги, — почти все
научного характера: Бокль, Ляйель, Гартполь Лекки, Леббок, Тэйлор, Милль, Спенсер, Дарвин, а из русских — Писарев, Добролюбов, Чернышевский, Пушкин, «Фрегат „Паллада“» Гончарова, Некрасов.
Загоскин не получил в своей юности систематического,
научного образования: он учился сам и образовал себя впоследствии необыкновенно обширным чтением
книг.
И молодому человеку глава за главой вспоминалась вся
книга. Живучесть проклятых вопросов… Определение метафизики. Метод
научный, метод эмпирический, метэмпирический метод… Что же тут почерпнет этот самоучка, что он поймет во всех этих определениях, зачем ему вся эта история бесплодных исканий, это блуждание за заблудившимися в бесконечном лабиринте?
Научный Эртус каждое воскресенье наезжал из Москвы, ходил по дворцу в скрипучих рыжих штиблетах, распоряжался, наказывал все беречь и просиживал в рабочем кабинете долгие часы, заваленный
книгами, рукописями и письмами по самую шею.
Библия есть одновременно и просто
книга, доступная
научному изучению, и памятник иудейской письменности, и
Книга книг, вечный Символ, раскрывающийся только вере, только молитве, только благоговению.
Поэтому только в Церкви и для Церкви ведома Библия как Слово Божие, вне же ее она есть
книга, обладающая высоким учительным авторитетом и большой литературной ценностью, но легко превращающаяся в мертвую букву без животворящего духа или же представляющая просто предмет
научной любознательности [Церковное установление канона священных
книг есть только авторитетное признание и повелительное санкционирование их теургической мощи.
Научный анализ первой главы
Книги Бытия см.: Ильин В. Н. Шесть дней творения.
Но вместе с тем ясно, что, хотя изощренность
научного внимания позволяет лучше изучить текст священных
книг, а это, конечно, не остается безрезультатным и для религиозного их постижения, однако же никакой
научный анализ не раскроет в Евангелии того вечного религиозного содержания, которое дается верующему сердцу.
Ходит она до сегодня. Переведены уже четыре
книги, а Воротов не знает ничего, кроме слова «memoires», и когда его спрашивают об его
научной работке, то он машет рукой и, не ответив на вопрос, заводит речь о погоде.
Если мне дано познание, то познание это прежде всего не есть написанная мною
книга и не есть формулированное для людей
научное открытие, входящее в круг человеческой культуры.
В моей статье я упоминал об издателях
научных и философских
книг того направления, которое считали"нигилистическим", называл и Ковалевского. И Дарвину захотелось подшутить над ним на эту тему.
Фундаментальная,
научная библиотека помещалась наверху, а тут на столах были разложены все выходившие в России журналы и газеты, выдавалась студентам беллетристика, публицистика и ходовые в студенчестве
книги для собственного чтения, а не для
научной работы.
Его метод — чисто описательный, чисто
научный, а не философский [Основная
книга Р. Штейнера «Die Geheimwissenschaft im Umriss» написана как популярный учебник об иных планах бытия, построена по типу описательного естествознания.
Научные гносеологи заигрывают с мистикой, любят вспоминать то о Плотине, то об Экхардте [Очень показательна
книга Ласка «Die Logik der Philosophie und die Kategorienlehre».
Единственной монографической работой о писателе продолжает оставаться
книга А. М. Линина"К истории буржуазного стиля в русской литературе (Творчество П. Д. Боборыкина)", выпущенная в Ростове-на-Дону в 1935 году, в которой, при всех издержках социологизаторского подхода, содержится ценный биографический и историко-литературный материал, и по наши дни не потерявший
научного значения.
Вместе с тем
книга эта предполагает метафизическую интуицию, принципиально отличную от
научного анализа.
Ласк очень остроумно потребовал логики самой философии, напомнив о том, что кроме логики
научного познания, которой почему-то только и занимались философы, должна быть логика самого философского познания и соответствующее учение о категориях [
Книга Ласка «Die Logik der Philosophie und die Katego-rienlehre» — одна из самых интересных в современной философской литературе.
Ортодоксальное православное сознание так же не допускает творчества и боится его, как и ортодоксальное
научное сознание [В этом отношении очень характерна и интересна
книга С. Н. Булгакова «Философия хозяйства».
Это много раз показывали и доказывали немецкие гносеологи [Для установления границ
научных методов очень ценна известная
книга Риккерта «Die Grenzen der naturwissenschaftlichen Begriffsbildung».
Его «L’évolution créatrice» блестяще критикует все
научные теории развития и обосновывает творчество, но строится наукообразно и в рабской зависимости от биологии [Замечательная
книга Бергсона «L’évolution créatrice» [ «Творческая эволюция» (фр.).] вся проникнута двойственностью в понимании задач философии.
Та до сих пор чужда всякого
научного интереса. Для нее серьезная
книга только « un bouquin». Она находит пустым занятием чтение всяких таких «bouquins» и смотрит на него, как на лентяя, не знающего, как занять свои досуги. Когда ему случалось заболевать в Париже, она еле-еле способна была прочитать ему несколько столбцов из «Figaro», и ее чтения — картавого, трескучего и малограмотного — он почти не выносил, даром что у ней парижский акцент.